ru:kulakov:afonasin

Он «выглядел рассудительным, умудренным годами, основательным и надежным… А его глаза! Как выразить мне неподдельную красу самой Афродиты, поселившейся в них? Как передать мудрость Афины, которая в них светилась? Не устану повторять, что они представляли собой некое невообразимо слаженное соединение противоположностей: неподвижно устремленные на собеседника, они в то же время отличались живой подвижностью. Как описать мне присущую им способность непрестанного движения и в то же время устремленности в одну и ту же точку, а также то, как по его воле его взгляд приобретал то основательность и очарование, то глубину и пронзительность? Иными словами, его глаза были настоящим зеркалом его души, и не только ее, но и того божественного истечения, которое поселилось в ней».

Так неоплатоник Дамаский, последний глава Афинской Академии перед закрытием ее Юстинианом в 529 г. описывает своего учителя александрийского философа Исидора. Юрий Иванович любил цитаты, даже одну из своих работ назвал «Строматами XXI века», то есть «Лоскутным одеялом», сотканным из различных мыслей. Пусть этот текст (в моем переводе с древнегреческого) станет эпиграфом к моей краткой заметке в память о нем.

Юрий Иванович был платоником. «Его ум, — продолжая мысль Дамаския, — был возвышенным и совершенным: не обращая внимания на то, что внизу, он сразу же воспарял ввысь к наиболее совершенным видениям». Он мог быть строгим и бескомпромиссным, но в то же время заботливым и внимательным, то искренне радовался простым вещам, то тут же забывал обо всем, умственным взором обратившись к чему–то доселе неведомому. Мне кажется, он всегда понимал и видел гораздо больше того, что возможно высказать. Должно быть поэтому всю свою жизнь он искал все новые и новые способы выражения чего–то невероятно простого и в то же время непостижимо сложного. Он был стражником мысли, скованной путами бытия. Не он ее заточил. От века пребывает она в пространственно–временном потоке, слабое отражение чудесных и совершенных созерцаний, и быть рядом с ней, стоять на страже, не так уж и мало. Это одинокое служение, на которое способны лишь немногие и самоотверженные люди. Одинокое и безнадежное в своем непрестанном ожидании редкого проблеска сущего — ожидании, которое может занять годы, — но, как он говорил сам, всегда «нужно что–то делать, даже если мы работаем в корзину».

Мне трудно оценить значимость его научных прозрений — это наверняка сделают другие. Время от времени оказываясь с ним рядом, я каждый раз, год за годом, вновь обретал уже в который раз утраченную веру в идеал и, как мне кажется, даже иногда приближался с его помощью к постижению сути этого идеала. Спасибо, дорогой Юрий Иванович, что Вы посетили наш мир!

Евгений Афонасин
Академгородок,
в ночь полнолуния
30 октября 2020